Какой аромат тебе по вкусу?

Моноароматы стали явным и неожиданным трендом в элитной парфюмерии. ­Композиции с прямолинейной доминантой розы, жасмина, туберозы, уда или ­сандала запустили сразу несколько брендов, объявив их шедеврами и ­назначив ­соответствующую цену. Почему духи «одной ноты» из массового сегмента ­перекочевали в люкс, рассуждает Мария Тараненко.

Моноароматы, в которых главенствует тот или иной компонент, — не новы. Да что там, с них и начиналась парфюмерия. Восточные вельможи щедро поливали гостей розовой водой, аромат уда окутывал японские дома во время церемонии Кодо, а Людовик XIV не покидал спальни без щедрого облака флердоранжевого парфюма. Но со временем парфюмерные творцы научились создавать разные аромасмеси. Одной из первых и дошедших до наших дней была и остается кельн­ская вода, известная всему миру как Eau de Cologne, — ее создал в 1709 году итальянец Иоганн Мария Фарина. Производство продолжается до сих пор, а рецепт хранится в тайне. Но по-настоящему многогранные парфюмерные композиции появились у Guerlain. Сын основателя этого Дома Эме Герлен первым разложил аромат на верхние, средние и базовые ноты, а также стал соединять натуральные и синтетические компоненты.

Amber Desire, Carolina Herrera, c амброй, подслащенной финиками и ванилью; Rose des Vents, Louis Vuitton, с нотами майской розы; цитрусовый Neroli Outrenoir, Guerlain; Eau de Rhubarbe Écarlate, Hermès, с запахом ревеня и красных ягод; Eau de Néroli Doré, Hermès, с нотами нероли, горького апельсина и шафрана; Parco Palladiano VI, Bottega Veneta, с розой и древесным аккордом; цветы дрока, липа и мед в Velvet Ginestra, Dolce & Gabbana; микс туберозы, каштана и бобов тонка в Tubéreuses Castane, Maison Lancôme; Sage, Ralph Lauren, с нотами инжира, шалфея и еловой смолы; соло мускуса в Pure Oil Of Musk, Carolina Herrera; тубероза, корица, бергамот в Essence No. 9 Tubérose, Elie Saab

С того момента парфюмерия стала многокомпонентной. По умолчанию считалось: чем дороже аромат, тем больше ингредиентов должно в нем быть. Даже если в композиции акцентировалась отдельная нота, об этом не сообщалось в названии. Ароматы нарекали эфемерно, пафосно, лаконично, романтично — как угодно, только без намека на сырье. Пример тому — духи Diorissimo, созданные знаменитым парфюмером Эдмондом Рудницка для Кристиана Диора. Кутюрье являлся суеверным адептом ландышей, считая, что они приносят удачу. Эти цветы были талисманом его Дома, зашивались «на удачу» в подолы платьев для дефиле, украшали шляпки, букеты, открытки, картины на стенах. Именно поэтому Диор мечтал о парфюме, благоухающем ландышами. Он его получил, но назвал в честь себя. Тщеславие выше суеверий.

Так дела обстояли до недавнего времени. Правда, в массовой парфюмерии все было с точностью до ­наоборот. В 1980-е годы простые и милые ароматы Magnolia и Orchidee, которые продавались за небольшие деньги в магазинчиках Yves Roches, завоевали сердца покупательниц. Следом монопарфюмы появились у L’Occitane и The Body Shop, что привело к образованию отдельного сегмента экопарфюмерии. Казалось бы, приоритеты расставлены, правила игры и ценообразования среди ароматов установлены. Принцип «чем сложнее — тем дороже» процветает. Но вдруг все изменилось, и соло одной ноты стало самой модной, а также ценной партией в высокой парфюмерии.

Стремительный взлет нишевых брендов в середине нулевых побудил знаменитые парфюмерные Дома создать собственные элитарные линии. В основе каждой лежала определенная философия. Так, в случае с Les Exclusifs, Chanel, и La Collection Privée, Dior, ароматы отображали какие-то вехи в жизни и творчестве Великой Мадемуазель и Кристиана Диора. А вот Жан-Клод Эллена, создавая серию для бутиков Hermès, ценностей Дома не учитывал. Парфюмер вдохновлялся ольфактивными впечатлениями от странствий по миру. В Доме же Giorgio Armani пытались передать ароматы того или иного камня. Кстати, именно на флаконах Hermessence и Armani Privé неожиданно появились названия их ключевых ингредиентов. Больше никаких тайн: Eclat de Jasmin, Armani Privé; Rose Ikebana, Hermessence и другие не «интересничали», а открыто заявляли о своих приоритетных ингредиентах. Этой же философии последовали в Maison Guerlain, где каждый представитель гаммы L’Art et la Matière строится вокруг заданной ноты. В Acqua di Parma тогда появился Iris Nobile, также положивший начало успешной линии дорогих цветочных моноароматов.

Затея с топ-сегментом оказалась успешной, но остальные бренды не спешили ей следовать, довольствуясь массовым успехом и бесконечными версиями своих хитов. Разве что Dolce & Gabbana запустили «бархатную» гамму Velvet, но по сравнению с огромным успехом бестселлеров этого бренда нишевые моноароматы особого интереса не вызвали. Перелом произошел в 2014 году, когда у молодой аромамарки Elie Saab неожиданно появилась люксовая гамма La Collection des Essences. В ней каждая «эссенция» воспевала определенный ингредиент: розу, гардению, сандал, амбру и т. д. Так, Essence No. 1 Rose состояла из нот болгарской, турецкой, столепестковой и дамасской роз, а еще абсолютов этого цветка из Грасса и Турции. «Я создал розу с тысячью лиц», — гордо заявил гениальный Франсис Кюркджян. И был прав: никогда доселе этот цветок не звучал так многогранно. Несмотря на высокую стоимость в 19 700 руб. и не самое известное в парфюмерии название бренда, коллекция вызвала ажиотаж. Этот успех стал то ли вызовом, то ли вдохновением для других. Так или иначе, в 2016 году сразу пять топ-брендов запустили роскошные аромаколлекции. Нетрудно догадаться, что их композиции строятся вокруг одного компонента. В отличие от цены, в которой не меньше пяти цифр.

Главной и давно ожидаемой сенсацией стала парфюмерная семерка Louis Vuitton. По признанию ее автора Жака Кавалье, работа заняла почти шесть лет, за которые было создано более 90 вариантов. «Я стремился, чтобы композиции, с одной стороны, перекликались с ценностями Дома, а с другой — были совершенно разными, как и их топ-компоненты», — признается парфюмер. Не во всех названиях ароматов прописана доминирующая нота, но она явно слышна в их флере. В Rose des Vents главенствует майская роза, в Turbulences — тубероза. Запах Dans la Peau (это устойчивое выражение переводится как «безумно влюбленный») логично строится вокруг животной ноты мускуса. Безусловно, помимо главного компонента, в этих творениях есть много других. Но они по задумке Кавалье «помогают нам узнать знакомые ароматы с новой, удивительной стороны».

Вот оно объяснение! Поняв, что женские вкусы по большей части консервативны и все мы делимся на поклонниц запаха розы, жасмина, ванили, уда и т. д., создатели решили не изобретать велосипед, а преподнести нам давних любимцев в новой ипостаси. И вот в элитарном сегменте Maison Lancôme появляется коллекция из шести ароматов Grand Cru, для работы над которыми пригласили лучших парфюмеров. Они создали три цветочные и три удовые композиции. Названия прогнозируемы: Jasmins Marzipane, Lavandes Trianon, Tubéreuses Castane. При этом благоухание каждого парфюма просто завораживает. Может быть, потому, что ваниль неожиданно соединена с лавандой, а тубероза — с жареными каштанами, чего доселе никто не делал? А все три аромата на основе уда кардинально различны? Свою «моногамную» лепту внес и Дом Carolina Herrera, выпустив изысканную коллекцию Confidential из шести парфюмов и четырех арома-масел. Герои все те же — тубероза (Herrera Tuberose), роза (Burning Rose). А также уд, пачули, нероли, амбра и мускус, вокруг которых построены соответственно названные миксы в хрустальных флаконах. А тем, кто любит эксперименты, предлагают воспользоваться Confidential Oils — чистыми маслами из неизменных розы, уда, сандала и мускуса, чтобы усилить или изменить звучание своего аромата. Ведь моногамия может и поднадоесть.

Не устояли перед люксовым аромасоблазном и Bottega Veneta с Ralph Lauren. Первый Дом вдохновился палладийскими садами Венецианской республики. Итогом стали шесть пронумерованных ароматов Parco Palladiano. Каждый воспевает своего представителя флоры этих мест: магнолию, кипарис, грушу, азалию, пряности и, разумеется, розу. Куда же без нее! У Ralph Lauren в наборе аж десяток нишевых парфюмов, посвященных любимым географическим точкам дизайнера. И, соответственно, растениям, их олицетворяющим. Так, Нью-Йорк выражают ноты лилии, Французскую Ривьеру — лайм с флердоранжем, Англия — это роза, а африканское сафари — амбра с удом.

Самое удивительное, что, несмотря на схожесть концепций и главенствующих нот в составе, все вышедшие в этом году композиции уникальны и самобытны. Нет двух одинаковых роз, жасминов и тубероз. «Носам» действительно удалось показать нам привычные ингредиенты с самых неожиданных — сексуальных, невинных, брутальных, десертных и прочих — сторон. А это значит, что, вопреки скептическим прогнозам о коммерциализации и деградации парфюмерии как искусства, она продолжает развиваться, удивлять, покорять наши носы и сердца.